учебный год 2023 / содержание, предисловие, глава 1

В. Иванов. Теория государства

Государство, раз оно ограничено, раз оно самоограничивает себя, не суверенно, у него нет суверенитета, оно не суверен.

И поэтому остается два выхода.

Первый — объявить суверенитет фикцией, фетишем, отказаться от этого понятия. Для этого есть все основания. Такой путь очень легкий и по нему идут многие. Но как тогда отличать государства от «негосударств»? На чем строить политический порядок, пространственный порядок?

Второй — разделять формальный (номинальный) суверенитет, то есть декларацию, ставшую необходимой с XIX в., примерно соответствующую приведенным выше теоретическим определениям, нормативно закрепленную и оформленную, и фактический суверенитет. Если задуматься ответственно, то станет понятно, что второй выход — на самом деле единственный.

§5

Офактическом суверенитете следует говорить как

опретензии, имеющей божественную санкцию, ибо всякая власть — от Бога, и Он пожелал и позволил, чтобы государства существовали. Претензии политической организации на территориальное верховенство, независимость и самостоятельность во внешних и внутренних делах. Претензии на статус высшей земной инстанции, на принятие конечных и последних решений. Претензии, выражающейся в том числе в провозглашении формального суверенитета. Претензии, которая в полном (то есть в описанном в классической теории суверенитета) объеме никогда не реализуется и реализоваться не может, однако все равно должна непременно отстаиваться всеми возможными и допустимыми способами. Претензии, дающей при ее успешном подтверждении и внешнем признании ту или иную степень автономии.

44

I. Государство и его суверенитет

Таким образом, не суверенитет делает государство государством, но претензия на суверенитет.

Конечно, понятие суверенитета было известно не всегда. Как и собственно понятие государства. В аграрную эпоху государство зачастую непосредственно персонифицировал правитель (правители). Оно рассматривалось как собственность правителя, как «состояние личного господства и достоинство правителя», как территория, контролируемая правителем39. И тот распоряжался им соответствующим образом. Точнее, то, что сейчас определяется как государство, тогда рассматривалось как собственность и пр.40

Не суть важно, какие слова, понятия и доктрины использовались в прежние эпохи, важно, что тогда существовали территориальные политические организации, государственные аппараты, право. Разные, но существовали.

Древние и средневековые (аграрные) империи Востока и Запада — от Египетской до Османской, от Римской до Священной Римской — не нуждались во внешнем признании своего верховенства, независи-

39  Хархордин О. Что такое «государство»? Русский термин в европейском контексте // Понятие государства в четырех языках / под ред. О. Хархордина. СПб.–М., 2002. С. 173–174.

40  Собственническое отношение к государству у правителей и иных властвующих часто проявлялось и в последующие эпохи, включая нашу. Видимо, это нечто имманентное государственной власти. В этой связи криминализация коррупции или по крайней мере отдельных ее видов представляется делом как минимум неоднозначным.

Известны примеры чрезвычайно коррумпированных правителей, поддерживавших свои государства в практически «идеальном» состоянии («идеальном», понятно, не относительно каких-то универсальных образцов, а относительно состояния государств, имевших схожие стартовые условия, проблемы и пр.) Я имею в виду, в частности, Эль-Хаджа Омара Бонго Ондимбу, успешно правившего Габоном в 1967–2009 гг. и прославившегося поистине эпической коррумпированностью.

45

В. Иванов. Теория государства

мости и самостоятельности и, естественно, ни от кого не требовали такого признания. Более того, многие из них провозглашали свою полную самодостаточность, исключительность, универсальность (универсальную верховную власть, универсальное верховенство) и пр. Но никогда этого в полной мере не добивались — поскольку были неизбежно вынуждены вступать в равноправные договорные отношения, — сталкиваясь с другими империями и т.д.41 Другое дело, что, вопервых, их соседи, особенно те, которые испытывали на себе имперское давление, фактически признавали за империями то, что мы теперь называем суверенитетом. Во-вторых, они, а также страны, втянутые в имперские «миры», стремились по возможности и при необходимости подражать империям, то есть провозглашать и отстаивать собственное аналогичное верховенство, независимость и пр. Империи подавали суверенный пример. В итоге появлялись новые империи или государства «неимперского» типа, с чьими претензиями старые империи как минимум считались.

В средневековой Европе помимо Священной Римской империи, заявлявшей о себе как о наследнице, а точнее продолжательнице Римской империи и настаивавшей на универсальном верховенстве своего императора в христианском мире (и боровшейся с папством, также претендовавшим на универсализм)42, всегда

41  Первый международно-правовой акт, содержание которого нам известно, — Договор о мире, дружбе и союзе, заключенный примерно в 1270 г. до н.э. фараоном Рамсесом II и хеттским правителем Хатуссили.

42  После ликвидации римской императорской власти в Западной Европе в V в. главным правителем христианского мира остался восточно-римский, византийский император. В VI в. при Юстиниане I Великом (527–565 гг.) Империя вернула себе непосредственный контроль над частью западных территорий. Однако о том, чтобы восстановить государство в прежних границах, и речи не могло быть. Крещеные правители варварских государств могли признавать первенство

46

I. Государство и его суверенитет

императора. Но об их реальном подчинении ему говорить, как правило, не приходилось.

К концу VII в. Византия, ослабевшая из-за религиозных и политических смут, потеряла почти три четверти своей территории в войнах с арабами, германцами, славянами и пр.

ВVIII в. императоры Исаврийской династии сумели остановить растаскивание Империи. Однако, будучи еретиками, они развязали иконоборческий террор, что привело к новому внутреннему кризису и сильно осложнило отношения с римской церковью, в то время единственной интеграционной силой в Западной Европе. Одновременно тогда же стали заметно усиливаться франкские правители. Их тесное сотрудничество с папским Римом (который крайне опасался экспансии лангобардских, то есть итальянских королей, захватывавших византийские владения на Апеннинах, и потому искал защиты у франков), в конечном счете привело к восстановлению императорского титула на Западе. И даже к попытке «виртуальной» реконструкции единой Римской империи под рукой западного императора. В 800 г. в Риме папа Лев III (795–816 гг.) короновал императорской короной rex Francorum Карла I Великого (771–814 гг.), к тому времени контролировавшего большую часть Западной Европы (накануне завоевавшего Лангобардию). Карл получил титул imperator Romanorum и право считаться преемником собственно римских императоров, в том числе на Востоке — это обосновывалось тем, что на момент его коронации в Константинополе не было императора (в 797 г. был свергнут Константин VI, власть захватила его мать Ирина; римская же традиция исключала принадлежность верховной власти женщине). Однако он, вполне осознавая недостаточную легитимность своей коронации, долгое время предпочитал официально называть себя то «управляющим Империей августом», то «королем франков, управляющим Галлиями, Германией и Италией» и пр. А когда спустя годы все же решился использовать императорский титул, старательно избегал ссылок на «римство». Тем более, что еще в 802 г. в Константинополе пришел к власти Никифор I (802–811 гг.).

Всамой Византии законность нового титула Карла то признавали, то не признавали. С существованием в мире второго императора там окончательно смирились спустя века.

Обретение Западом собственного императора совмещалось с духовным и политическим размежеванием с Византией изза спора о filioque, выливавшегося во взаимные обвинения в ереси (Карл Великий, кстати, был убежденным пропагандистом filioque) и пр. В итоге Запад начал считать себя от-

47

В. Иванов. Теория государства

Продолжение сн. 42

дельной (а после Великого раскола в 1054 г. — единственной истинной) христианской общностью.

Император и папа претендовали на сакрально-политическое лидерство в ней, а император — и на верховенство над всеми западными правителями. Но их претензии признавались отнюдь не всеми и не всегда. Важно отметить, что императорский статус изначально не предполагал никакой собственно территориальной власти. Своим огромным государством Карл Великий, а затем его сын Людовик I Благочестивый (814–840 гг.) правили как короли. А как императоры они по мере возможности персонифицировали относительное единство Запада, представляли его и, главное, защищали и развивали римскую церковь и т.д. Это и давало им основания претендовать, как сказано, на сакрально-политическое лидерство и верховенство. Впоследствии их королевство было разделено между наследниками, новые королевства также дробились. И те короли, которые получали императорский титул с середины IX в., правили уже гораздо меньшими территориями, чем Карл и Людовик. И имели куда меньшие ресурсы и влияние.

Папа, формально избиравшийся римским духовенством, аристократией и народом (фактически — духовенством и/или аристократией) был главой римской церкви. Однако он ее отнюдь не контролировал — инвеститура, то есть назначение епископов и аббатов и пр., практически повсеместно осуществлялось королями. Последние, безусловно признаваясь сакральными фигурами, управляли церковью в пределах своих владений, сочетали светскую и духовную власть. Вместе с тем папа правил Римом и некоторыми другими территориями, последовательно входившими в состав королевств Карла и его потомков.

Императора короновал папа. Более того, от папы теоретически зависел сам выбор императора, то есть он мог короновать любого западного короля, которого нашел пригодным для императорской миссии. Дробление франкского государства было дало папам возможность выбирать угодных им императоров. Однако в конце IX — начале X в. само папство сделалось «призом» в борьбе итальянских аристократических родов, который в итоге достался роду Теофилактов (его представители правили Римом и распоряжались папским престолом почти 60 лет). В таких условиях императорский титул получали то короли франкских государств (Каролинги), то итальянские правители. Со временем утвердилось представление, что условием получения императорского статуса является обладание итальянской короной.

48

I. Государство и его суверенитет

В 961 г. выборный восточнофранкский, то есть германский король Оттон I Великий из дома Людольфингов (936–973 гг.) по призыву папы Иоанна XII (937–963 гг.) предпринял поход

вИталию. Он установил контроль над северными и цент­ ральными регионами страны и уже в 962 г. был коронован

вРиме imperator Romanorum et Francorum. В исторической литературе утверждается, что Оттон сформировал Sacrum Imperium Romanum, — объединив Восточнофранкское и Итальянское королевства (в дальнейшем в Империю влили еще и Бургундское королевство), хотя это название вошло

вупотребление не раньше XIII в. Сам Оттон, по всей видимости, не претендовал ни на что большее, чем на посильное восстановление status quo времен Карла Великого.

При его преемниках постепенно закрепился следующий порядок. Во главе германо-итальянского имперского государства, феодальной федерации стоял выборный монарх, носивший титул короля римлян (rex Romanorum, в исторических источниках этого монарха также называют тевтонским королем, германским королем, римско-германским королем и пр.). Он и только он имел право претендовать на императорский титул, получение которого по-прежнему зависело от воли папы. А тот мог отказаться короновать короля или обставить коронацию некими условиями. (Этот порядок функционировал до XVI в., когда папы разрешили избранным королям одновременно именоваться избранными императорами и использовать императорский титул, не будучи коронованными папами.) Король выбирался, по общему правилу, правителями наиболее значительных немецких субъектов имперской федерации — герцогами и пр. из своего числа (династическую преемственность, однако, обычно соблюдали, с XV в. королевский титул стал de facto наследоваться представителями дома Габсбургов), потому центр Империи перемещался, столица отсутствовала. Германо-итальянскому монарху, выборному, зависящему от папы, было объективно трудно добиваться сакральнополитического лидерства в западном мире и тем более верховенства над ним. Даже такой выдающийся император, как Фридрих I Барбаросса из дома Гогенштауфенов (1152– 1190 гг.), реализовывал свои претензии лишь частично. Для прочих универсальное лидерство и верховенство оставались недостижимой мечтой.

Зависимость от папства Оттон Великий и его преемники компенсировали активным участием в выборах и смещениях пап (Иоанна XII Оттон, кстати, сместил за предательство). Но в 1073 г. Святой престол захватил амбициозный

49

В. Иванов. Теория государства

Продолжение сн. 42

кардинал Гильдебранд Сованский, принявший имя Григория VII (1073–1085 гг.). Его энергии хватило на то, чтобы запустить радикальную реформу римской церкви, одной из составляющих которой стало лишение королей права инвеституры (иногда эту реформу резонно называют «папской революцией»), а императоров — права влиять на выборы пап (к тому времени уже был введен формальный порядок выборов пап собранием кардиналов). Он также утверждал, что папа выше императора, что папа вправе низлагать императора, что все католические государи должны повиноваться папе и т.д. Папство попыталось низвести императора и королей до уровня сугубо светских правителей (в обоснование указывалось кроме прочего на тот факт, что ни император, ни короли не являлись духовными лицами) и одновременно заявило претензию на универсальное верховенство.

Впоследующие века папы перманентно боролись с королями-императорами и другими монархами. За верховенство, за инвеституру, за итальянские земли и пр.

Врезультате папство добилось частичной передачи себе инвеституры, существенно усилило свой контроль над церковью. Отдельные короли признавали верховенство пап над собой. Понтификам удавалось играть значительную роль в переделах территорий и титулов. Наиболее преуспел Иннокентий III (1198–1216 гг.). Впрочем, вселенской теократии не получилось. Зато на базе папских владений удалось создать независимое от Империи Stato Ecclesiastico, (оно пережило два подъема — в XII–XIII вв., а затем в XV–XVI вв.). Как бы то ни было, но в процессе отстаивания своих универсалистских претензий и «собирания земель» папство окончательно впало в ересь, натурально переродилось и многократно дискредитировало себя. Это стало одним из факторов, спровоцировавших в XVI в. Реформацию, покончившую с духовной монополией католицизма на Западе… Империя тоже в конечном счете проиграла. Борьба с папством и его союзниками отняла слишком много сил. Шаг за шагом она потеряла почти всю Италию и ряд других территорий. С конца XIII в. Империя, если угодно, перестала быть империей, начала съеживаться в сугубо немецкое королевство. Престиж королей-императоров сильно упал. Габсбурги Максимилиан I (1486–1519 гг.) и Карл V (1519–1558 гг.) попытались реанимировать имперский проект и централизовать феодальную (точнее, уже постфеодальную) федерацию. Им многое удалось. Но из-за Ре-

50

I. Государство и его суверенитет

формации Империя утратила церковное единство. Религиозные конфликты и войны воспрепятствовали дальнейшей централизации и т.д. Вестфальский мир 1648 г. превратил Империю в полуфедеративное-полуконфедеративное объединение (см. следующие сноски).

Но вернемся назад. «Общее» сужение королевской власти

вотношении церкви и частичная десакрализация королей

вXI–XII вв. спровоцировали их компенсационную экспансию на другие политические организации — вассальные владения, городские коммуны и пр., способствовали ограничению и в перспективе преодолению партикуляризма, то есть стимулировали централизацию и укрепление западноевропейских королевств (Сицилии, Франции, Англии) и их правопорядков (см. подробнее: Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994. С. 378–383). Тогда же начала постепенно складываться доктрина суверенитета.

Одной из первых «букв» в ее сложном «алфавите» стал принцип «rex est imperator in regno suo» (известны другие версии формулировки, не меняющие сути) — «король есть император в своем королевстве», из которого следовало королевское полновластие. Принято считать, что его разработали в XII–XIII вв. католические канонисты и глоссатор Ацо (см., например: The Cambridge history of medieval political thought. 350–1450. Cambridge, 1988. Р. 363). Этот принцип «затачивался» против императоров, а в конечном счете оказался обращен и против пап. Первым монархом, который применил его в своей правотворческой практике, был король Сицилии Федериго I из дома Гогенштауфенов (1198–1250 гг.), один из самых последовательных борцов с папством. На этом принципе основаны его Liber augustalis (Мельфийские конституции) 1231 г. (см., например: Kantorowicz E.H. The king's two bodies. A study of mediaeval po­ litical theology. Princeton, 1997. P. 97–98). Надо, впрочем, учесть, что Федериго I одновременно был королем римлян (с 1212 г.) и императором (с 1220 г.) — под именем Фридриха II. В дальнейшем на принцип «rex est imperator in regno suo» опирались и другие монархи. Наиболее прославился король Франции Филипп IV Красивый (1285–1314 гг.), последний, кстати, тоже активно боролся с папством (и преуспел — с 1309 г. оно перешло под патронат французской короны, резиденция пап даже была перенесена в Авиньон, «пленение» продлилось почти 70 лет). Заслугу внедрения принципа «rex est imperator in regno suo» иногда ошибочно приписывают его легистам.

51

В. Иванов. Теория государства

были королевства и иные государства, частично или полностью от нее независимые — Франция, Англия, Венеция, Польша, а также, конечно, Русь, Московское государство и др.43 Ряд государств с течением времени непосредственно выделились из Империи (швейцарские и итальянские республики и пр.).

Историю современной суверенной практики отсчитывают с Вестфальского мира 1648 г., поставившего точки в Тридцатилетней войне44. Современную систему международных отношений, формально предполагающую суверенное равенство, даже именуют «вестфальской». Между тем они, во-первых, отражали главным образом интересы победителей (те, понятно, были «равнее»)45. Во-вторых, договоры все же не предполагали суверенного равенства своих участников. Автономия субъектов Священной

43  В X в. английские короли Этельстан (924–939 гг.) и Эдгар (959–975 гг.) называли себя императорами. Их примеру последовал Кнуд I Великий (1016–1035 гг.), со временем ставший королем также Дании и Норвегии. В X–XII вв. короли Астурии, Леона, Кастилии и Наварры использовали титул Imperator totius Hispaniae. Заявляя себя императорами, короли закрепляли свое верховенство соответственно в Англии или Испании и свою независимость.

С XVI в. русские монархи стали титуловаться царями. Царский титул был равен императорскому.

Французский король Людовик IX Святой (1226–1270 гг.) провозглашал, что «li rois ne tient de nullui fors de Dieu et de lui» («король является держателем лишь у Бога и самого себя») и т.д. (см. подробнее: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 248).

44  В Тридцатилетней войне (1618–1648 гг.) участвовали Священная Римская империя, объединенные в коалиции субъекты Империи (Бавария, Саксония и пр.), Дания, Испания, Франция, Швеция и др. Мирные договоры были подписаны 24 октября 1648 г. в Мюнстере и Оснабрюке.

45  Швеции, Франции и др., которые территориально приросли за счет Империи. От последней также были окончательно отторгнуты Швейцария и Северные Нидерланды.

52

I. Государство и его суверенитет

Римской империи была максимально расширена, однако «полного» суверенитета за ними не признали46. Империя одновременно сохранялась как федеративное (государственное) объединение и трансформировалась в объединение конфедеративное (межгосударственное)47. В-третьих, нельзя игнорировать тот безусловный факт, что любые международные обязательства влекут ограничение суверенитета. И те, что были установлены вестфальскими договорами, — не исключение, разумеется.

По моему мнению, история европейской (не античной, не восточной, именно европейской) суверенной практики — это цепочка сложных и подчас противоречивых событий, включающая не только Тридцатилетнюю войну и Вестфальский мир, но и как минимум многовековую централизацию европейских государств, включая Великое княжество Московское, Царство Русское, сопряженную с борьбой с универсалистскими проектами римско-германских королей и императоров и римских пап (и с борьбой самих этих проектов), Реформацию и религиозные войны, а затем

46  Они остались связаны обязательством не заключать договоры, входящие в противоречие с имперскими интересами и т.п.

47  Этого хватило для практически полной дезинтеграции Империи. Вольтер потом заявил, натурально издеваясь, что она, дескать, уже и не «священная», и не «римская», и не «империя». А Самуил Пуфендорф и вовсе назвал ее «монстром»…

В 1804 г. император Франц II, реагируя на учреждение императорского правления в республиканской Франции и захватнические планы Наполеона I относительно Германии, провозгласил себя императором в своих наследственных владениях (Австрии, Богемии, Венгрии и пр.). Таким образом он фактически выделил новое государство (Австрийскую империю). А в 1806 г. Франц распустил Sacrum Imperium Romanum (в его последнем манифесте говорится про Deutsches Reich), будучи совершенно бессилен остановить наполеоновскую экспансию.

53