учебный год 2023 / Зорькин. Позитивизм

ность и развитие, неспособна познать масштабы и критерии его оценки. В конечном счете эта теория приходит к идеалистическому выводу о вечности права и его независимости от частной собственности, классов и государства, о том, что развитие общества и права обусловливается изменениями индивидуальной психики. Но чем тогда обусловлено развитие самой психики? На этот вопрос теория Л. И. Петражицкого не дает ответа. Как и другие позитивистские социологические концепции права (С. А. Муромцева, М. М. Ковалевского и др.), она вследствие вульгарного эмпиризма, феноменализма и агностицизма не способна объяснить диалектику права. Поэтому проблемы «правильного» права, справедливости в праве, сущностные и аксиологические его аспекты, объективные критерии политики права и т. д.. в этой концепции повисают -в воздухе и обречены на субъективистское и релятивистское решение. Несмотря на то что Л. И. Петражицкий пытался решить проблематику «естественного» права и сближал свою

и является, по существу, функционально-социологиче- ской, эмпирико-позитивистской трактовкой права.

Если право есть то, что индивид сознает в качестве права, то область последнего способна к безграничному расширению. Наряду с правом государства, по Л. И. Петражицкому, как было показано, существует картежное, детское, разбойное, колдовское и т. п. «право».

Фактически это не теория права, а лишь описание психических переживаний в связи с правом. Право в

теории Л. И. Петражицкого утрачивает объективный, социальный и классовый характер и заменяется субъективными психическими переживаниями, субъективной правовой психикой. Это приводит к абсурдному выводу о существовании так называемого права животных. С позиций данной теории невозможно не только объяснить генезис правовой психики и дать действенный критерий отличия права от других общественных явлений, но и отделить реальное от вымысла, фантазии, напри-

212

мер, договор с дьяволом Л. И. Петражицкий также считает правом (колдовское «право»).

Таким образом, сущность права сводится в данной концепции к субъективным эмоциональным восприятиям и иррационалистическим импульсам. Тем самым отрицается действительное право как объективное общественное явление, обусловленное материальным положением господствующего класса.

Софизм этой субъективно-идеалистической теории права состоит в том, что «ощущение принимается не за

за образ соответствующего ощущению внешнего явления, а за «единственно сущее»44. Именно вследствие субъективно-идеалистической методологии психологическая теория права не в силах отличить правовые отношения и закрепляемые ими общественные отношения от правосознания и от галлюцинаций. И те и другие отношения она сводит к субъективным эмоциональным проекциям, переживаниям, фантазмам.

С позиций субъективного идеализма Л. И. Петражицкий отрицал объективность социальной жизни и поэтому право как сложное многоаспектное социальное явление упрощал и сводил к субъективным психическим переживаниям. Тем самым теория права как таковая превращалась в отдел психологии, в правовую психологию, или, по выражению М. Резунова, в юридизированную экспериментальную психологию45. То, что юридические нормы и правовые отношения не являются ни предметами материального мира, ни правовыми эмоциями, не означает, что они лишь фантазмы, как это полагал Л. И. Петражицкий. Право не тождественно психическим переживаниям индивида. Последние могут быть мотивом для осуществления права и являются психофизиологическим способом проявления правового содержания. Однако психологические переживания не тождественны самому этому содержанию и осуществлению права как такового, не являются его воспроизведением в жизни, в общественных отношениях,

213

и право — далеко не одно и то же, подобно тому как не одно и то же эмоции, психические акты, сопровождающие логическое мышление, и сама логика; нравственные переживания и нравственность; наука и сопровождающие ее психические акты.

Теория Л. И. Петражицкого смешивает право и правосознание, право и нравственность, право и правовые галлюцинации и т. д. Включив правосознание в качестве элемента правовой регуляции (и в этом несомненная заслуга Л. И. Петражицкого), подчеркнув неразрывность права и правовой психики, недопустимость их противопоставления, он в то же время игнорировал их определенную самостоятельность. Поэтому его теория объясняет скорее психологию права, нежели само право.

мира) сводится всецело к содержанию индивидуальной психики, эмоциональным проекциям и фантазмам.

Это явилось закономерным следствием использования позитивизма, а именно эмпириокритицизма, в теории права. Л. И. Петражицкий отвергает материалистическую теорию отражения, материалистическую концепцию о том, что психика человека отражает объективную действительность. Вслед за Э. Махом и Р. Авенариусом он рассматривает опыт, физический мир и об-

ощущения, а, напротив, вещи являются «комплексами ощущений». В опыте, заявил Э. Мах, дана не объективная действительность, а лишь эти ощущения («нейтральные элементы опыта») и их функциональные связи. Воспринимая эту теорию, Л. И. Петражицкий отрицает право как объективное явление, отражающееся в психике индивида. В его концепции, напротив, особая разновидность психических явлений — императивноатрибутивные эмоции — создает право. В опыте, следовательно, дано не право как объективное явление (точнее, сложное социальное явление как единство объективного и субъективного, поскольку право есть социальное а не физическое явление), а лишь элементы

214

субъективной психики — правовые эмоции, а объективное право есть якобы лишь проекция, фантазма психики.

в работе «Материализм -и эмпириокритицизм», опубликованной впервые в 1909 г., разоблачал субъективноидеалистический характер эмпириокритицизма как одного из направлений позитивизма. Данная работа имеет принципиальное значение и для критики теории права Л. И. Петражицкого, опиравшегося на это течение. Как показал В. И. Ленин, в эмпириокритицизме ярко выражена попытка отрицать объективную истину, ярко выражен субъективный идеализм («тела суть комплексы ощущений») и «мещанская, филистерская трусливая терпимость к учению о леших, домовых, католических святых и тому подобных вещах». Из посылок эмпиризма и сенсуализма эмпириокритики и махисты, в отличие от материалистов, делают субъективно-идеалисти- ческие выводы, «не признают объективно-независимой от человека реальности, как источника наших ощущений. Они не видят в ощущениях верного снимка с этой объективной реальности, приходя в прямое противоречие с естествознанием и открывая дверь для фидеизма... не будучи в состоянии, зачастую и не желая отде-

лить объективной истины от учения о леших и домовых» 46.

Именно на субъективно-идеалистической гносеологии эмпириокритицизма, как было показано, построена теория права Л. И. Петражицкого. В конечном счете это ведет к солипсизму, к отрицанию объективного существования другого «я».

Между тем чужое «я» не менее реально, чем «я» собственное. И если Л. И. Петражицкий не отрицает этого положения, то в сущности признание такого «я», признание правовой психики «не-я», другого «я» противоречит исходным философско-методологическим посылкам его концепции права.

Правовой статус другой личности, ее правовые приз-

215

объективны, чем правовое положение нашего собственного «я» и отнюдь не являются проекциями, фантазмами, эмоциями нашего «я». Все эти состояния, правовые нормы и правоотношения не сводятся к субъективной психике данного индивида, но существуют объективно как сложные явления социальной жизни, кak конкретная сеть правоотношений, воплощенных в действиях и поступках людей.

Право существует посредством сознания, психики индивидов и в этом смысле к нему неприложимы категории мира материальных предметов. Социальные, в том числе правовые, отношения существуют как сложное диалектическое единство объективного и субъективного Но социальные отношения и связи, социальные нормы, как и вообще вся социальная жизнь, не могут быть сведены ни к биологической, ни к биопсихическом,. психофизиологической жизни. Социальная жизнь есть особая объективная, более высокая, чем биологическая и психофизиологическая, форма жизни. Поэтому Л. И. Петражицкий, утверждая, что существуют только два вида реальности — физический мир вещей и индивидуально-психические явления» фактически вульгаризировал социальную жизнь и право в том числе.

Субъективно-идеалистическая гносеология в конечном счете резко сужает социологические аспекты теории Л. И. Петражицкого. По всей видимости, задуманная как глубоко социологическая теория права, она на самом деле не в состоянии объяснить главную проблему социологической юриспруденции — действие, функционирование нормы права и правовой регуляции вообще.

Право — это не просто психологический факт, эмпирическое состояние индивидуальной психики, а объективно действующая, т. е. воплощенная в сети конкретных правоотношений и поступков, система норм, действительно определяющая отношения и поведение людей. Только на этом, объективном, уровне, а отнюдь не просто в плане субъективной психики может быть понята реальная природа права. Объективность («реальность») правовой нормы проявляется в том, что она действует, т. е. воплощается, в сети конкретных правоотношений, имманентна им, а также в соответствующих случаях применяется судами и другими органами. И поэтому проблема действия, функционирования нор-

216

мы права должна решаться не столько психологически

право Л. И. Петражицкого — это не просто психологический факт индивидуальной глубинной психики, а, поскольку оно совпадает с действительным прогрессивным ходом развития нрава, есть система рациональных понятий о праве, результат познания объективных социальных связей и закономерностей. Поэтому основу права следует искать не в правовых переживаниях как таковых, а в объективных явлениях социальной жизни. Право во всех его многообразных проявлениях и аспектах не может быть сведено к явлениям субъективной психики, к психическим переживаниям. Поэтому для теории права важен не только психологический и не только эмпирико-социологический подход, но также и

тальную юридическую психологию, равно как не может

ная заслуга), сам впал в крайность и дал не собственно социологическую в широком смысле теорию права, а узкопсихологизированную интерпретацию права.

Причем односторонность подобной интерпретации усугубляется субъективным идеализмом и позитивистским феноменализмом. В духе позитивизма Л. И. Пет-

Правовые переживания брались им только как эмпирические (в трактовке эмпириокритицизма) факты-явле- иия без проникновения в их сущность, ценности, норма-

217

тивность и пр. В принципе только при таком ограничительном кредо и можно было в конечном счете свести право к феноменам индивидуальной психики. Все это афишировалось как подлинно научная, чуждая метафизичности опытно-психологическая теория права.

Но на самом деле теория Л. И. Петражицкого уже в своих исходных положениях не в состоянии ограничиться узкоэмпирической методологией. Прежде всего, феноменалистическая догма не может быть доказана по- зитивистско-эмпирическим методом и в этом смысле оказывается «метафизической». Л. И. Петражицкий на-

хологический монизм, на первый взгляд подкупающий своими выпадами против спекулятивно-метафизической и формально-догматической теорий права, против попытки противопоставить науки о духе наукам о природе, принцип телеологизма принципу каузальности. Однако в «чисто» психологический способ рассмотрения права незаметно привносится этическая и социальнополитическая точка зрения, поскольку рассматривается не психика человека вообще, а психика нормального человека в определенных связях и опосредствованиях, поскольку речь идет о прогрессивном и реакционном

интуитивном праве и т. д. В этой связи еще Е. Н. Трубецкой правильно подметил, что в таком случае психология незаметно подменяется этикой47. Правовая психика умалишенного вряд ли даст ключ к раскрытию природы права, причин исторического развития и деления права на «позитивное» и «интуитивное», «официальное» и «неофициальное». С позиций эмпирико-позити- вистской психологической трактовки права невозможно решить проблему должного и сущего в праве, невозможно понять право как должное, как должный порядок отношений.

Гносеологической несостоятельностью психологической теории права Л. И. Петражицкого воспользовались представители идеалистической естественно-правовой философии, такие как Б. Н. Чичерин, П. И. Новгород-

цев, Б. А. Кистяковский и др. Критика ими вульгарного эмпиризма и психологизма рассматриваемого учения носила до некоторой степени содержательный характер, ставила новые проблемы, чуждые позитивизму и психо-

1913—1914 гг. на страницах «Юридического вестника»,

варианте, как психологическая концепция Л. И. Петражицкого) активно разрабатывать назревшие сущностные и аксиологические проблемы права. Перед натиском идеалистических школ позитивизм оказался безоружным.

2.Теория Л. И. Петражицкого и современные буржуазные психологические концепции права

Теория Л. И. Петражицкого имела успех в России начала XX в. Особенно широкую популярность она при-

гическая теория права и философия естественного права. — «Юри-

219

обрела в период революций 1905—1907 гг. В эти годы, отмечает М. Резунов, Л. И. Петражицкий стал «властителем дум либеральной интеллигенции», и его психологическая теория права «начинает становиться знаменем русской буржуазной юриспруденции, правовым евангелием либеральной интеллигенции»49.

Некоторые из многочисленных учеников Л. И. Петражицкого, такие как Ж. Гурвич, П. Сорокин и Н. Тимашев, впоследствии стали видными представителями буржуазной социологии и социологии права и в своих концепциях находились под значительным влиянием идей Л. И. Петражицкого. В частности, Ж. Гурвич в своих концепциях о социальном и индивидуальном праве, об интуитивных склонностях и символиче-

ских коммуникациях испытал воздействие своего учителя 50.

Некоторые ученики Л. И. Петражицкого пытались преодолеть слабые стороны его концепции, прежде всего односторонний, утрированный субъективно-идеалисти- ческий психологизм в трактовке права. Так, Г. К. Гинс, профессор философии права в Харбине, рассматривал право «как «явление социально-психологического порядка», признавал в качестве реального не только субъективное, но и объективное право и считал необходимым исследовать право с различных сторон: «психологической, государственно-организационной, социологической, нормативной, технической и право-политической» в их единстве51. Однако в целом он, как и его учитель, остался на позициях эмпириокритического психологизма. «Отправным моментом учения о праве», по его мнению, должно быть «признание психологической природы права». Индивидуальная психология, заявлял Г. К. Гинс, — это первоначальный элемент, генетически предопределяющий психологию целого. Правопорядок есть результат такой правовой психологии, «ее внешнее выраже-

политики. Харбин, 1929, с. 3—5; Он же . Новые идеи в праве и основные проблемы современности. Харбин, 1931.

220

ние». «Право должно быть рассматриваемо, прежде все-

сознанием должного. Этим определяется природа права» б2.

На основе психологической теории П. И. Люблинский разрабатывал теорию уголовного, а К. Н. Соколов — государственного права. В области государственного права получались весьма парадоксальные выводы, резко расходившиеся с традиционным понятием права, включавшим в качестве существенного элемента государственное принуждение. «Правовой характер правил, которыми регулируется функционирование .парламентарного строя, — утверждал К. Н. Соколов, — совершенно независим от того, установлены ли или признаны эти правила государством и сопутствует ли им принуждение какого бы то ни было вида. Удовлетворительный критерий распознания правовых норм с этой точки зрения, т. е. исключительно с точки зрения внутренней их структуры, дает новейшая психологическая теория права. Психологическая теория права видит отличительный признак правовых норм в их императивноатрибутивной природе... Нормы права для нее — это нормы, порождающие двусторонние отношения, это правила, которые, повелевая одному субъекту известное поведение, в то же время закрепляют за другим субъектом право требовать соответствующего поведения»53. С помощью такого широкого понятия права К. Н. Соколов предполагал создать более прочный фундамент теории правового государства и с этих позиций критиковал этатистское понимание права5 4 .

Другие ученики Л. И. Петражицкого, такие как Г. А. Иванов и П. Е. Михайлов, были скорее популяризаторами и апологетами своего учителя, нежели творческими исследователями 55. В этой связи С. Ф. Кечекьян имел достаточное основание утверждать, что в

62 Г и н с Г. К. Право и сила, с. 4.

63С о к о л о в К. Н. Парламентаризм. Опыт правовой теории парламентарного строя. Спб., 1912, с. 309.

64Там же, с. 409.

221